Загадка первая. Фамилия.
История гласит, что в 1818 году в прусском городе Дармштадте состоялось бракосочетание Иоганна-Петра-Карла-Вильгельма Фета (в некоторых источниках — Фёта), асессора городского суда, с Шарлоттой-Елизаветой Беккер. А в 1820 году в Дармштадт для лечения на водах прибыл 45-летний потомственный русский дворянин Афанасий Неофитович Шеншин. Он остановился в доме Фетов и, видимо, между ним и 22-летней Шарлоттой, ожидавшей ребёнка, возникли горячие чувства.
В сентябре 1820 года Афанасий Шеншин тайно вывез Шарлотту в Россию, а 23 ноября (5 декабря по новому стилю) того же года в селе Новосёлки Мценского уезда Орловской губернии у неё родился сын. Спустя неделю его крестили по православному обряду и нарекли Афанасием. В метрической книге младенца записали как сына помещика Шеншина. Супруги обвенчались лишь в 1822 году, после того, как Шарлотта приняла православие и стала зваться Елизаветой Петровной Фёт. Впоследствии она родила несколько детей от Шеншина.
Для Афанасия Афанасьевича эта история имела значение почти фатальное. Когда ему исполнилось 14 лет, епархиальное начальство вдруг прозрело – церковники почему-то вспомнили о том, что мальчик был рождён до заключения брака Шеншина с Шарлоттой. Наверное, роль сыграла и переписка матери Фета – в письмах к своему брату она неоднократно жаловалась на первого мужа, в том числе и на то, что тот оставил сына без содержания. Как бы то ни было, но юного Афанасия лишили фамилии, русского подданства и дворянства.
Так из сына русского помещика он превратился в гессендармштадского подданного Афанасия Фёта. Для паренька это означало почти катастрофу. Ведь он не только фамилии лишился, но и права законного рождения, а значит, права на наследство и, главное, положения в обществе. Его фактически признали незаконнорожденным. Но Афанасий не смирился с ударом судьбы, напротив, решил всею жизнью своей доказать, что достоин права носить русский дворянский титул.
Исследователи считают, что это стало одной из главных его целей. Фет поступил на военную службу, в кирасирский полк, в то время это был верный путь получить дворянство. Фет планировал быстро выслужиться в офицеры, так как это открыло бы ему путь к дворянству, и выйти в отставку. Но тут ему не повезло.
Когда он поступал на службу, для получения дворянского титула достаточно было дослужиться до чина младшего офицера. Процесс занял бы от полугода до года. Но как раз в это время император Николай I издал указ, согласно которому, дворянство полагалось лишь старшим офицерам, а для этого надо было либо отслужить в армии 15-20 лет, либо отличиться геройством на войне. Без геройства же требовалось стать как минимум майором.
В армии Фет служил с 1845 по 1859 годы, когда получил, наконец, заветный чин майора. Но тогда дворянство уже начали жаловать лишь чинам не ниже полковника. Разочарованный Фет вышел в отставку, женился на немолодой Марии Петровне Боткиной, получил за ней солидное приданое и приобрёл поместье в Мценском уезде — Степановку. Он всё-таки стал помещиком. Однако вернуть фамилию Шеншин ему официально удалось только в 1873 году.
Но даже после этого свои произведения и переводы поэт продолжал подписывать фамилией Фет.
Загадка вторая. Плевал или не плевал?
История зафиксировала занимательный факт: Афанасий Фет, проезжая мимо Московского университета, будто бы обязательно плевал в его сторону. Зная это, кучер Фета якобы специально притормаживал на Моховой. Сегодня об этом говорят как об одной из самых известных легенд университета.
Но почему же Фет плевал в его сторону?
Известно, что Афанасий Афанасьевич обучался в данном заведении с 1838 по 1844 годы. Перед этим ему пришлось немало вынести. Родители, желая оградить от судебных разбирательств с фамилией, отправили отпрыска в немецкую школу-пансион в городе Верро (ныне это город Выру в Эстонии).
Затем Афанасий переехал в московский пансион Михаила Петровича Погодина, где готовился к поступлению в Московский университет. Считается, что Погодин тогда показал тетрадь со стихами Фета Николаю Гоголю, и тот в восхищении назвал Афанасия настоящим дарованием.
Поступив на учёбу, Фет сошёлся со многими прославившимися впоследствии людьми, в частности, стал другом Аполлона Александровича Григорьева, в доме которого жил во всё время своего обучения.
Окружение помогло поэту найти себя, и в 1840 году он рискнул издать первый свой сборник стихов «Лирический Пантеон А. Ф». Особого успеха он не имел, однако произвёл впечатление на критиков. Стихи Фета стали печатать в «Москвитянине» и «Отечественных записках».
Но что же плевки в сторону университета? Некоторые источники утверждают, будто бы сокурсники презирали Фета за внебрачное рождение, за то, что он был лишен титула и положения. И поэт очень этим тяготился и до конца жизни не забыл того отношения к себе.
Есть и другая версия – будто бы Фет плевал в сторону университета потому, что ему из-за неважной успеваемости пришлось обучаться шесть лет вместо четырёх.
Однако многие исследователи сомневаются в том, что Фет вообще когда-либо плевал в сторону своей альма-матер. Дело в том, что первое упоминание об этом появилось в дневнике Антона Чехова за 1896 год, а Чехов был известен своими анекдотами, иронией и сарказмом. К тому же он ссылался на рассказ некоего своего знакомого, который будто бы слышал об этом ещё от кого-то.
Исследованию вопроса о том, плевал Фет в сторону университета или не плевал, немало времени уделил известный литературовед и критик, доктор филологических наук Игорь Сухих. По его мнению, «этот анекдот вряд ли имел место в действительности, так как мог происходить только в период с конца 1881 (время покупки дома в Москве) по конец 1892 года (смерть Фета), да и то каждое лето поэт проводил в курской усадьбе Воробьёвка, приезжая в Москву только на зиму. Собственного выезда в первопрестольной у Фета не было, так что замечание о «привычном» кучере — явная выдумка»…
Исследователь отмечает, что другими источниками эпизод с плевками не подтверждается. И даже существует несколько указаний, прямо его опровергающих.
Например, в шуточном «Альбоме признаний» Татьяны Толстой содержатся письменные признания Фета. На вопрос «Самая счастливая минута в вашей жизни?» он ответил так: «Когда надел студенческий мундир». Кроме того, в последний год жизни Фет в своих воспоминаниях отвёл более сотни страниц учёбе в университете, и ни на одной из них нет и намёка на неприязнь. Ну а главное — после смерти Фета отпевали, согласно его завещанию, именно в университетской церкви…
Загадка третья. Фет как фермер.
Мало кто знает, но Афанасий Фет считается одним из первых фермеров в истории России. Об этом он сам поведал человечеству. В 1860 году, после женитьбы на немолодой и некрасивой, но достаточно богатой Марии Боткиной, Фет приобрел в Орловской губернии небольшое имение – деревню Степановку. Там он и «фермерствовал», и результат был таков, что к концу жизни Фет превратился в успешного помещика и землевладельца. Вернее, фермера, так как себя он называл в сельском хозяйстве вольнодумцем.
С 1862 по 1871 годы Афанасий Фет публиковал в журналах очерки, в которых захватывающе описывал свой «фермерский» опыт. Это были не столько отчёты и инструкции, сколько наблюдения и размышления, изложенные, кстати, в прозе, а не в стихотворной форме. А ведь Фет гораздо более известен не как прозаик, а как поэт. Многое из того, что написал тогда Афанасий Афанасьевич, в современном издательском мире впервые было опубликовано только… в начале 2000-х годов.
Особенностью хозяйствования Фета стала ставка на вольнонаёмный труд, что до отмены крепостного права считалось, в лучшем случае, причудой. Вот что Фет сам рассказал о затее:
«Мне пришла мысль купить клочок земли и заняться на нём сельским хозяйством; но первое условие, чтобы мне никто не мешал делать, что и как я хочу, и чтобы то, что я считаю своим, было моё действительно. Для меня всякое неопределённое состояние тягостнее всего. Мысль о подобной покупке преследовала меня всё более и более, и в 1859 и 60-м годах я пустился в розыски земли, подходящей под мои требования. Не стану исчислять все мои попытки. Я искал непременно незаселённой земли, хотя с небольшим леском, рекой, если можно, и готовою усадьбой, не стесняясь губернией, лишь бы не слишком далеко от моей родины Мценска. Разумеется, это не слишком далеко иногда, при сговорчивости с самим собою, выходило и очень далеко: в Ярославле, Смоленске, под Москвой и т. д. Попав прямо со школьной скамьи на коня во фронт, я всю жизнь не имел никакого понятия о ходе земледельческих занятий, но, подумав, что этим делом правят у нас на Руси и безграмотные старосты, я махнул рукой на земледельческую школу и решился приступить к делу в качестве слепца».
Фет вспоминает, как в августе 1860 года заключил сделку о покупке 200 десятин земли в Степановке и приступил к обустройству «фермы». Он первым делом начинает нанимать годовых рабочих, и его затея, вероятно, имела бы революционное значение, если бы не отмена в 1861 году крепостного права.
Иван Тургенев, как-то заехавший в гости к «вольнодумцу», с удивлением отметил в своих записках произошедшую с Фетом метаморфозу: «Он теперь сделался агрономом – хозяином до отчаянности, отпустил бороду до чресел – с какими-то волосяными вихрами за и под ушами, о литературе слышать не хочет и журналы ругает с энтузиазмом».
По признанию современников, Афанасий Афанасьевич создал действительно эффективное хозяйство и был очень успешным фермером. Возможно, самоотверженный труд на этом поприще сыграл не последнюю роль, когда в 1873 году Фет просил императора Александра II о возвращении ему фамилии Шеншин и наследственного дворянства. В 1887 году поэт вдруг изменил взгляды на жизнь и продал Степановку. Он решил отказаться от затеи с фермерством и перебрался в Москву, приобретя «для летней жизни» именье Воробьёвка в Курской губернии.
По материалам портала литературная столица рф